Часть 3. Одноклассники
Калининградская область, Израиль, Москва, Украина, Канада, Франция, Воронежская область, Ташкент, еще Москва, Бельгия, еще Израиль, Казахстан, еще Украина… Нет, я не повторяю урок географии. Это географические точки, где сейчас живут мои одноклассники.
В Сквере революции у памятника Карлу Марксу
Не очень понимаю, что обычно имеют ввиду, когда говорят об элитности школы. Совершенно очевидно, что к социальному составу учеников в нашей школе это понятие отнести было трудно. В нашей школе учились дети родителей из самых разных слоев. Дети ИТРовцев, рабочих, врачей, учителей, чиновников, начальников
Говорить о национальном составе вообще не приходится – легче, наверное, перечислить национальности тех, кто не учился. Да и кого тогда вообще интересовал национальный состав.
У цветочного магазина в Сквере. Покупаем цветы для класса
«География» проживания тоже была разнообразной – Ц-1 и Ц-2, Первушка, северо-восток, рабочий городок, Кибрай, старый город, ТашГРЭС, Чиланзар, Улугбек, Высоковольтный, Новомосковская и так далее, и тому подобнее…
Одни приходили из близлежащих домов, другие приезжали на городском транспорте, третьих привозили служебные машины родителей.
На втором этаже возле 23 кабинета. Сзади – стенды о Ленине и революции
Когда на экраны вышел фильм «Чучело», возник, что называется общественный ажиотаж. Обсуждалось. Осуждалось. Мне почему-то всегда неловко в этом признаваться, но я сначала вообще не поняла, о чем этот фильм. Книгу прочла. С места не сдвинулась. Понимание пришло, а эмоционального узнавания так и не наступило. У меня никогда не было такого эмоционального опыта. Я училась в общей сложности в двух школах и в трех классах. И ни разу в своем школьном детстве не видела, чтобы в классе травили кого-то.
В начале каждого учебного года в класс приходило по нескольку новичков. У тех, кто учился в полтиннике с первого класса, никаких преимуществ перед ними не было – ни психологических, ни формальных.
Вообще, в этой школе выигрывал, наверное, только тот, кто хотел учиться..
У меня было свое личное любопытство в начале каждого учебного года – посмотреть, кто пришел в класс в этом году. Дружила я со многими, но близкие отношения возникали как раз с новенькими.
Случалось, что новенькие и уходили, это была крайняя редкость, иногда вызванная тем, что сам ученик (и, вероятно, родители) понимали, что он не справится с обучением в этой школе. Помню, в один год в наш класс поступил учиться мальчик, по-моему, сын большого начальника, в школу приезжал на служебной «Волге» с отцом. Он пробыл в школе меньше недели, очень плохо говорил по-русски, чаще молчал и производил впечатление «трудного ребенка», которого родители уже не знают куда приткнуть из-за непослушания.
Поездка в Самарканд, справа Софья Исааковна, Мария Антоновна, Изабелла Григорьевна
Я много раз в жизни слышала и от молодых, и от взрослых людей, что школа для них была каторгой и тюрьмой. Сочувствуя им, себя я ни разу не поймала на мысли, что свою школу ненавидела как тюрьму. Хотя и осознаю себя в детстве ребенком, затюканным домашним воспитанием, и, была, что называется, идейной. Каторга если и была, то учебная – нагрузки были приличные. Благодаря им, происходило развитие в первую очередь, а не угнетение.
Была еще часть жизни, которую может и не трудно описать, а скорее трудно объяснить нынешним молодым – это пионерия и комсомол. В 70-е годы и то, и другое в рамках школы уже давно превратилось в формализованную рутину. Советы отрядов и дружины, выборы председателей, сугубые мероприятия и ритуалы. Вместе с тем, практически невозможно было встретить в рамках школы ученика не пионера. Обычно это были или отъявленные хулиганы, которых «исключили, как недостойных». Ношение пионерских галстуков, обязательное и вдохновлявшее адептов, по мере взросления, сходило на нет.
Помню, нашему классу поручили принимать в пионеры третьеклашек. Все было обставлено ритуально-торжественно, с вносом и выносом знамени, как тогда полагалось. В третьем классе училась сестренка моей подруги Оли. Мы с ней тоже были дружны. Она была милой и забавной девочкой, приходила к нам играть на переменах. Однажды она прибежала с радостным возгласом: - А вы знаете, что нам сейчас рассказала учительница?! Оказывается, микробы такие маленькие, что на кончике иголки может поместиться целых сто штук!
При повязывании галстуков она стояла в строю, не дыша, а глазками все время смотрела на меня, просила, чтобы я ей повязала галстук. Но к ней раньше меня подошел кто-то другой. Она была обижена на меня, и позже, я чувствовала, что она стала относиться ко мне иначе.
Мы на овощной базе- перебираем лук. Слева – Софья Исаковна
Комсомольцами были не все. Не могу сказать, что быть комсомольцем было как-то по-особенному почетно. Однако вступление в комсомол было своего рода событием в жизни, к нему готовились, это был шаг. Талдычили Устав и историю ВЛКСМ, (принципы демократического централизма, которые полагалось знать наизусть и уметь объяснять, наверное до сих пор помнят многие взрослые – бывшие комсомольцы. Догма!). Сначала принимали на комсомольском собрании класса, потом на комитете комсомола, потом новичка принимали и утверждали в райкоме. Быть в школьном комсомоле – значило выйти на новый уровень общения. Ученик ограничен рамками своего класса, своей параллели. Организация была сквозная для всей школы. Входя в комсомольский актив, ты выстраивал новую линию отношений – со старшеклассниками, ровесниками и младшеклассниками, объединенными в структуре комсомольской организации. Из нашего комитета комсомола помню очень милую Индиру Бекбулатову, которой я сдавала взносы всего класса. Из комсоргов школы, в разное время, помню Сашу Самарева и Лешу Арапова.
Для кого-то пребывание в комсомоле всего только и было – заплатить две копейки в месяц ученических взносов. Для кого-то – быть комсомольцем – неплохо для поступления в институт, продвижения. Когда вышла повесть Ю. Полякова «ЧП районного масштаба», а затем и экранизация этой повести, я узнала в нем комсомол нашего времени. Усиленная идейная обработка начинающих и моральное разложение вышестоящих.
Вам, наверное, знакома ситуация, когда простое, «дежурное» событие, вызывает продолжительные последствия. В моей школьной жизни эти последствия оказались просто замечательными, потому что подарили мне новые отношения и новую дружбу.
Союз трех рыжих
У нас заболела учительница труда. Эти уроки обычно были сдвоенными, заменять было некому. Домой нас не отпустили, потому что после были еще уроки. Девчонки собрались и пошли домой к Наташе, которая жила рядом. Остались, не помню почему, мы с Мариной. К концу второго «окна» девочки не пришли. Прибежала запыхавшаяся Лера, которая вообще была не в курсе всего, и бежала на уроки с опозданием. Мы втроем сидели на подоконнике, никого нет, «окно» вот-вот кончится. Получалось так, что идти на следующий урок придется нам втроем. Естественно, мы решили, что девчонки не пошли ни к какой Наташе, а просто разошлись по домам. Справедливое чувство возмущения закипело и выплеснулось во фразе: « - А мы что, рыжие что ли!» Деваться было некуда – самим не уйти, и мы решили, что это судьба, и для чего-то нас троих здесь нужно было соединить, и надо как-то противостоять всем остальным «бессовестным». Мы решили образовать свой союз. И назвали его Союзом Трех Рыжих. Дружить, так сказать, «отдельно от всех».
Титульный лист Летописи СТР
Девочки пришли на урок, уже почти к его концу. Оказалось, они застряли в лифте Наташиного дома. Идея вражды и противостояния оказалась неактуальной. Идея быть вместе реализовалась.
На следующий же день Марина принесла толстую тетрадку с оформленным титульным листом «Союза Трех Рыжих», и сказала, что это будет летопись нашего Союза. Мы стали вести ее по очереди, и записывать в ней события нашей школьной жизни. День за днем, как получалось, что запомнилось.
Страница Летописи СТР
Мы продружили до конца восьмого класса, и даже за это время воды утекло много. Марина уехала жить в другой город. Чтобы не ломать тройственность Союза, мы приняли в Союз Ольгу. А в старших классах разошлись по разным классам, я - в физический, Лера и Ольга в математический.
Страница Летописи СТР
Со времени окончания школы Леру и Ольгу больше не видела. Время от времени были о них какие-то отрывочные сведения, и все. С Мариной мы продолжали переписываться, потом их семья вернулась в Ташкент. Мы старались видеться, пока учились в институтах. Общались, когда уже стали замужними и «детными». А потом в наших встречах был долгий перерыв, связанный с отъездом из Ташкента. Следующая встреча случилась уже в Интернете, спустя много лет.
А летопись все годы хранилась у нас – у Марины, у меня, мы передавали ее друг другу. Она жива до сих пор. Титульный лист с трогательно, по-школьному, переправленным словом «рыжих». Вот они мы, вот он, наш класс. Фотографии собственного производства, открытки, записи неустановившимся почерком – странички нашего школьного детства.
Страница Летописи СТР
Смотрю-пересматриваю школьные фотографии – девоньки мои – Оля, Ира, Гуля, Юля, Лиля. Где вы сейчас? Какими стали? Как сложилось ваше «взрослое»? Счастливы ли? Где вас искать?
В выпускном классе
На одном из уроков истории Софья Исаковна рассказывала нам о начале второй мировой войны. Обычно, ее объяснения были деловиты, лишены особой эмоциональности. Описывая первый день войны, она с каким-то светлым вдохновением сказала, что это был яркий солнечный день. Мы от неожиданности удивились, и спросили, при чем здесь солнечный день. А она рассказала, что в этот день она ходила получать свой первый паспорт. Она рассказывала о себе, в том же возрасте, в каком были мы, слушавшие ее.
В начале великой отечественной она жила в Киеве. Немцы войска подошли на 17 километров к Киеву, их уже было видно в бинокль: «До сих пор помню, как было страшно». Что было с ней и ее семьей потом, как она казалась в Ташкенте, мы так и не спросили. А может и спрашивали, да я не помню. Говорят, каждому поколению выпадают свои трудности. Это были трудности ее поколения.
В нашем детстве не было войны, голода – и, слава богу. Школа кончилась, и у нас начались наши институты, потом работа и семьи. Это было относительно сытое и спокойное время в государстве. Возможно, оно было дано нам, чтобы позже мы смогли преодолеть разметавшую нас по миру политическую розу ветров.
Это для лицеистов Царского Села целый мир был чужбиной. Для нас он оказался новым просторным домом, к которому надо было привыкать, в котором надо было учиться жить заново.
А потом, потом был сайт «Одноклассники». И невозможность совместить в голове тех мальчиков и девочек, облик которых хранился много лет в твоей памяти, с дяденькам и тетенькам на аватарках. Об этом, наверное, нет смысла рассказывать, каждый взрослый, читающий эти строки, пережил то же самое.
Кем стали, какими стали те, с кем я училась в школе? Из тех, о ком знаю, выросли весьма достойные люди. Энергетики, химики, системные администраторы, есть журналист, энергетик, спортивный тренер, экономисты, бизнесмены, несколько врачей разного профиля. Кто-то занимает большую должность, кто-то - эксперт в своей области деятельности, а один даже побывал на Северном полюсе. Я не пишу об их взрослой жизни, это могут сделать только они сами. Вместе с ними прошло мое детство. И если бы каждый из них написал о школе, наверное, каждый написал бы свое, потому что полтинник у каждого свой, это я теперь точно знаю.
